Миссис Шапиро фыркнула, потом зашагала по дорожке к передней двери краснокирпичного особняка. Шимми развернулся ко мне.

– Выходи за меня замуж, Руби.

Его зеленые глаза были ясными, полными надежды и невинности. Хотелось бы и мне быть настолько наивной.

– Тебе не нужно через это проходить. Мы можем прямо сейчас выйти из машины и сбежать. Ты, я и ребенок.

– Шимми.

– Я люблю тебя, Руби.

– А я тебя, но я учусь тому, что любви не всегда достаточно.

– Для меня достаточно.

Я сжала его руку. Ну да, для него любви было достаточно – для мальчика, родители которого владели домом, где мы снимали квартиру. За эти несколько недель я поняла вот что: для людей вроде Шапиро достаточно позвонить, и все, чего они хотят, падает им под ноги. А то, чего не хотят, – исчезает. Вроде моего яйца. Любовь не поможет мне исправить свои жизненные обстоятельства. Это мне придется сделать самой.

Шимми потянулся ко мне через спинку сиденья, я обняла его и увидела, что к нам по дорожке идет миссис Шапиро.

Я прошептала ему на ухо:

– Твоя мать раздавит нашу любовь. Мир потушит наш огонь. У меня нет другого выбора, Шимми. Пожалуйста, пойми это – ради меня. – Я схватила его и поцеловала в губы, пусть даже на глазах у его матери. – Береги себя.

– Погоди. – Шимми развернулся, открыл отделение для перчаток и достал книжечку почтовых марок. – Обещай, что напишешь мне.

Я взяла марки и сунула их в рукав. Снова пожав его холодную руку, я последний раз посмотрела ему в глаза, а потом распахнула дверцу машины.

Миссис Шапиро стояла, как часовой, по стойке смирно.

– И последнее. – Она подошла ближе, чтобы слышать ее могла только я. – Мой сын дурак, но я вижу, что ты девушка умная. Откажись от него полностью, или сделке конец.

Она смотрела на меня в упор. Я знала, что надо сделать.

– Спасибо, что подвезли, миссис Шапиро. Желаю спокойно добраться до дома, – сказала я, а потом повернулась к ней спиной и направилась по подъездной дорожке, держась как можно прямее.

Часть третья

Миссия Приютов Магдалины: помогать проституткам, заблудшим и падшим женщинам и девушкам.

Глава 1

Трещины и расщелины

Элинор

Элинор резко проснулась. Все ее хлопчатобумажное постельное белье промокло от пота. Она потянулась за флакончиком таблеток на прикроватном столике. Только маленькие синие таблеточки избавляли ее от картины, застрявшей у нее в голове, – крошечной фиолетовой ножки, торчащей из свертка в руках медсестры. Но когда Элинор перевернула флакончик, оказалось, что там пусто.

Они уже три дня как вернулись домой, и все это время Уильям обращался к ней только по необходимости, а по ночам держался своей стороны кровати. Когда Элинор проснулась, Уильям уже ушел на работу, но сегодня он оставил на прикроватном столике термос, полный куриного супа с лапшой. Элинор решила, что еда – это хороший знак, и понадеялась, что их отношения начали восстанавливаться. Но потом она вспомнила слова доктора Эйвери: «Мы рекомендуем больше не пробовать. Следующий раз может оказаться опасным для жизни». Как же можно со всем этим справиться без ребенка?

Шаркая ногами, она направилась в кухню. Там обнаружились следы от того, как Уильям торопливо готовил завтрак. Кухонный стол был усыпан яичной скорлупой, тут же лежал нож для масла и крошки от тоста. Элинор прибралась, вымыла сковородку и тарелку в раковине, потом сделала себе чашку чая эрл грей с капелькой сливок. Чай она отнесла в кабинет, устроилась с чашкой на кушетке, и тут ее взгляд упал на телефонный аппарат. С тех пор, как Элинор вернулась из больницы, она никому ни слова не сказала о своем несчастье, даже Надин. Элинор знала, что пора позвонить матери и сообщить новости. Но она не могла заставить себя снять трубку. Если сказать вслух, то случившееся станет реальностью, а она к этому не готова. У Элинор не было сил читать или заниматься архивированием, так что она включила телевизор. Там показывали полуденные новости, потом телеигру «Какая у меня профессия?». Несколько скучных передач подряд отвлекли ее, не давая целиком погрузиться в горе.

Солнце село, а Элинор уже посмотрела половину программы «Звездный театр Тексако», как вдруг услышала, что в дом через заднюю дверь входит Уильям. Он с шумом бросил портфель на стул, зашел в кабинет, где она свернулась в клубочек на кушетке.

– О, ты встала. – Уильям подошел к ней и положил руку на лоб, проверяя температуру. После возвращения из больницы он обращался с ней скорее как с пациенткой, чем как с женой.

– Как прошел день? – Элинор ужасно хотелось поговорить с Уильямом, но он не ответил. Он слишком пристально в нее вглядывался.

На Элинор до сих пор была пижама, которую она надела, вернувшись из больницы. За три дня пижама испачкалась, а кожа у нее пересохла и шелушилась.

– Давай я тебе ванну сделаю. Тебе сразу станет лучше.

Элинор не хотела принимать ванну и не верила, что сможет почувствовать себя лучше.

Но у Уильяма явно было другое мнение. Она услышала, как потекла из крана вода. Потом он вернулся и взял ее за руку, а у Элинор не было сил сопротивляться. Где‐то в глубине души она осознавала, как ей повезло, что Уильям до сих пор ее не бросил после всего того, что пережил по ее вине.

Ванную заполнил пар с ароматом цитрусовых. Элинор залезла в ванну на декоративных ножках, чувствуя, как горячая мыльная вода бултыхается и плещет о ее кожу. Она опустилась поглубже, а Уильям бросил ей губку и направился к двери.

– Подожди, – позвала Элинор. – Можешь остаться?

Уильям помялся.

– Мне надо заполнить кое‐какие бумаги.

– Пожалуйста, – выдавила она, подняв голову и встретившись с ним взглядом.

Уильям вздохнул, потом подошел к ванне и уселся на маленькую табуреточку.

Они сидели в неловком молчании. Элинор подтянула колени к груди, собираясь с духом.

– Тот парень из школы…

– Мне не нужны подробности.

– А что тебе нужно? Мне тяжело переносить расстояние, которое между нами возникло. Может, если б ты знал, что случилось, ты бы смог меня простить.

– Просто как‐то слишком много всего сразу. – Он вытянул перед собой ноги; Элинор увидела печаль в его глазах. Уильяму было так же больно, как и ей. Это ведь и его ребенок тоже, а еще она ему соврала. Должен быть способ разбить тот панцирь, которым он себя окружил.

Элинор протянула